ГЛАВА 2 ИСЛАМ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Западная цивилизация глазами мусульманина

ГЛАВА 2

ИСЛАМ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Современная политическая теория превозносит "всеобщее волеизъявление". Демократическая форма правления пытается внедрить это всеобщее волеизъявление в жизнь, создавая законы из политики, за которую проголосовало "большинство" (для чего необходимо набрать только 51%), не оставляя ничего меньшинству и избегая его волеизъявления (которое может достичь и 49% избирателей). Меньшинство, таким образом, совсем не "свободно", хотя в некоторых случаях его волеизъявление может быть ощутимым, и в этих обстоятельствах справедливым. Но "правительство, избранное по воле народа", никогда добровольно не откажется от этой священной обязанности и блеска, которым оно наделило "всеобщее волеизъявление", отдавая этому понятию предпочтение перед всеми другими материальными и духовными ценностями.

Ислам, напротив, отдает предпочтение скорее Воле Господа, Владыки этого мира, чем неуправляемым склонностям и настроениям большинства людей. Ислам отказывается лишить божественность контроля над законодательной и судебной властью. Концепция Божественности и Божественного руководства в исламе достаточно широка, чтобы включать в себе все, что составляет человеческую жизнь повсюду на нашей планете. Это делает ислам непревзойденным покровителем человека. Это требует полного подчинения его законам на том основании, что они Богоданные и что поэтому ни одно человеческое существо не имеет права позволить, чтобы его желания предписывали какое-либо действие в нарушение этих законов жизненных правил.

Как могут люди объявлять Господа достойным абсолютного препоручения Ему, если они устраивают свою жизнь на основе предписаний, исходящих из других источников, а не от Самого Господа? Ни один человек не смеет претендовать на божественную власть, чтобы разделить ее с Богом, не смеет он и заменить Его другим законодателем. Цель ислама заключается в том, чтобы защищать правду и справедливость во всем человеческом обществе, так как правда не ограничивается исключительно сферой социальных, политических и финансовых проблем, но и облекает в свои самые прекрасные одеяния фигуру самого человека.

Физические данные человека ужасно и чудесно устроены. Так же и правила, и порядок, которые руководят человеческим существованием. Никто не может претендовать на полное знание всех тайн натуры человека или сложной социальной структуры, которую она генерирует. Ибо эта структура включает в себя специфические сферы тела и души всех индивидуумов, а также всех их взаимоотношений друг с другом. Никто не смеет и претендовать на неведение о грехе, о проступке, вине или ошибке. Никто не знает всех элементов, которые составляют человеческое счастье и благополучие.

Несмотря на все самозабвенные усилия ученых проникнуть в тайны человеческого существования, та область, которую они преуспели охватить, все чаще крайне ограниченна. Процитируем еще раз доктора Алексиса Кэррела ("Человек — неизвестное", с. 4): "Человечество сделало гигантское усилие, чтобы познать себя. Хотя мы обладаем сокровищницей наблюдений, собранных учеными, философами, поэтами и великими мистиками всех времен, мы ухватили только некоторые стороны нас самих, Мы не понимаем человека, как целое. Мы знаем его как состоящего из отдельных частей. И даже эти части воссозданы с помощью наших методов. Каждый из нас составлен из вереницы фантомов, среди которых шествует непознанная реальность".

Не проникнув в человеческую природу, человек не может вырабатывать законы, на 100% соответствующие общественному положению человека; не может он и правильно излечивать неудачи, которые появляются, о чем свидетельствует замешательство законодателей, их постоянные изменения собственных законов перед лицом сегодняшних новых проблем и неожиданных тупиков. Побудительные мотивы, связанные с личной выгодой, своекорыстием, прибылью, амбициями, властью и даже с пристрастиями среды, вторгаются и вольно или невольно искажают представления законодателей. Монтескье сказал о законодательстве, что ''никто никогда не является совершенно объективным и беспристрастным, поскольку личные мысли и чувства законодателя влияют на его работу над законопроектом". Так, Аристотель, ревниво относившийся к Платону, оказал влияние на Александра, опорочившего его великого предшественника.

Современные лозунги ''Свободы и Равенства" и "Публичного Волеизъявления" являются пустыми словами, используемыми политиками для того, чтобы завоевать поддержку своим законам, которые фактически представляют интересы не масс, а землевладельцев и капиталистов.

Генри Форд писал об Англии, которая похваляется тем, что она "мать демократии": "Мы не можем забыть всеобщую забастовку 1926 г. или тот способ, которым правительство пыталось сорвать ее всеми доступными ему средствами. Парламент, инструмент капиталистов, объявил забастовку неконституционной и незаконной и направил против забастовщиков полицию и армию с пулями и танками. Тем временем средства массовой информации — радио и печать — заявили, что правительство — слуга рабочих, что является простой уверткой, которой противоречат штрафы, налагаемые на профсоюзы и заключение в тюрьму их лидеров, как только подвернется возможность".

Хрущев заявил на 22-м съезде Верховного Совета (так у автора. — Переводчик): "В эпоху культа личности (т. е. при Сталине) коррупция проникла в наше партийное руководство, правительство и финансы; выдала указы, которые растоптали права трудящихся, снизила выпуск промышленной продукции; наполняла людей страхом на их рабочих местах; поощряла подхалимов, доносчиков и характерных убийц".

Таким образом, и восточная, и западная системы управления предстают в ложном свете под маской общественного волеизъявления, парламентского правления, представительства масс: в то время как и капитализм, и социализм вырабатывают в равной степени несправедливые законы, потому что они пренебрегают Божественными Законами, которые твердо устанавливают, что наилучшим образом подходит человеку.